Председатель правления Россельхозбанка Юрий Трушин поможет крестьянам со сбытом

У Юрия Трушина звездный час. За последние пару лет государственный Россельхозбанк, которым он руководит, увеличился в размерах в восемь раз, прорвавшись в десятку крупнейших российских кредитно-финансовых учреждений. Причина на первый взгляд очевидна — массированные бюджетные интервенции в рамках национального проекта “Развитие АПК”. Но Трушин утверждает, что нацпроект оказывает лишь косвенное влияние на рост банка. В интервью “Ведомостям” банкир с 33-летним стажем вспоминает неудачные сельскохозяйственные опыты бывшего олигарха Александра Смоленского и рассказывает, как на самом деле можно заработать в этом бизнесе.

— Россельхозбанк учрежден всего семь лет назад. Как он связан со своими предшественниками — Агропромбанком СССР, например?

— У нашего банка вообще-то старинные корни. В Европе, как и в России, банковское дело начиналось с сельского кредитования. Ту же роль, что и Raiffeisen Bank в Австрии и Credit Agricole во Франции, в России играли Крестьянский поземельный и Дворянский земельный банки. При советской власти примерно 90% долгосрочных кредитов выдавалось сельскому хозяйству. Так что не случайно в 1987 г. при реформе системы Госбанка 70% его отделений было передано Агропромбанку. У нас было 35 000 филиалов на территории Советского Союза и 110 000 сотрудников, а ссудный портфель в долларовом исчислении составлял $700 млрд. Агропромбанк СССР первым из госбанков акционировался — это было в июле 1990 г. В феврале 1991 г. мы учредили Россельхозбанк, которому потом перешли все российские активы союзного Агропромбанка. Причем на тот момент государству принадлежало порядка 70% акций Россельхозбанка, а остальными 30% владели 93 000 сельхозпроизводителей. Чтобы проводить ежегодное собрание акционеров в Москве, мы в лучших демократических традициях созывали выборщиков из районов и областей с доверенностями от каждого акционера. Кстати, с 1991 по 1995 г. банк ежегодно выплачивал дивиденды — 250% годовых.

— Разве 1990-е годы были для вашего банка успешными?

— Конечно, трудно было заниматься кредитованием в то время. Худшим для нас оказался даже не 1991 год, а 1994-й — помните, черный вторник на валютном рынке, когда [председателя Центробанка Виктора] Геращенко в отставку отправили. И потом пошла череда кризисов, был даже период, когда у нас просроченная задолженность доходила до 70%. Но у Россельхозбанка до середины 1990-х было 60% кредитного портфеля всей российской банковской системы, 1800 отделений и 57 000 сотрудников. Сравните с каким-нибудь “Онэксимом” или “Столичным” [банком сбережений — СБС].

— Однако именно “Столичный” и купил Россельхозбанк.

— Смотрите-ка, мы с ним проработали всего полтора года, а все до сих пор помнят только это. Хотя понятно почему: до сделки со “Столичным” мы никак себя не рекламировали — работали себе и работали. СБС приобрел Россельхозбанк (в то время он назывался Агропромбанком. — “Ведомости”) весной 1997 г., и тогда же я был освобожден от должности председателя правления. А “СБС-Агро” после августа 1998 г., обанкротившись, перешел под управление АРКО. Мы при поддержке Геращенко, который понимал значимость системы сельского кредитования для страны, в 2000 г. заново создали банк — как структуру, на 100% принадлежащую государству. Сразу же попросили возглавить наблюдательный совет [банка] министра сельского хозяйства России Алексея Васильевича Гордеева. Он убедил правительство ввести новую политику финансирования села — не дележка по принципу “всем по таблетке”, а кредитование с госдотациями по процентной ставке. Если в начале 2000-х у [целевых программ] Минсельхоза был бюджет 350 млн руб., то сейчас — 2 млрд руб. Прибавьте к этому 40 млрд руб. “Росагролизинга” и наши 403 млрд руб. — это валюта баланса Россельхозбанка. Сейчас у нас около 1000 филиалов, а до конца года будет 1500. В общем у государства имеются инструменты и ресурсы для проведения политики на селе.

— А вот Сбербанк число своих региональных филиалов в сельской местности последовательно сокращает, ссылаясь на их нерентабельность.

— Понимаете, Сбербанк же не специализируется на сельском кредитовании. Оба банка всегда присутствовали в сельских районах, и в кризисное время [когда обанкротился “СБС-Агро”, владевший Россельхозбанком] Сбербанк временно выполнял наши задачи. Когда мы вернулись, то сразу взялись за выполнение своей специфичной функции — работы с сельхозпроизводителем. Так что разошлись [со Сбербанком] без какой-либо конкурентной борьбы. Примерно в 25% районов, куда мы пришли, вообще не было никаких банков, даже расчетно-кассовых центров [Банка России]. Все говорят, что это убыточно, а я говорю, что нет. Если в районе проживает 3000 человек, это уже прибыльное дело. Новые отделения затратны в течение всего лишь 3-4 месяцев, а потом начинают приносить отдачу.

— Как же вам удается так быстро их окупать?

— Хоромы не строим. Берем все помещения в аренду. Штатная численность — обычно 3-5 человек, они вполне могут поместиться на 80-100 кв. м. Там, где другие банки тратят на открытие допофиса $1 млн, у нас хватает и 200 000 руб. А потом все зависит от роста кредитного портфеля. Конечно, если где-то объективно надо иметь крупный офис, вопросов нет. Вот в сочинском отделении, например, кредитный портфель — 1 млрд руб. И это вовсе не отдыхающие берут кредиты, а крупные производители — Адлерский рыбоконсервный комбинат, местная птицефабрика. Трудно представить, но в Сочи до недавних пор не было своего мороженого, а теперь есть, потому что заработал молочный комбинат, который мы кредитуем. Это были брошенные, разоренные производства, которые Россельхозбанк фактически поднял на ноги. Но в целом мы пересмотрели свою концепцию в последние годы и специально крупные отделения не открываем.

Туда, где должен работать специализированный сельскохозяйственный банк, другие банки совершенно не стремятся. И это нормальная ситуация для всех стран мира. Вот поездите-ка по Франции: повсюду, в самой глубинке — только Credit Agricole. То же самое в Турции: у Ziraat Bank — 1500 отделений по всей стране. Нормально работающий банк со 100%-ным участием государства, никто его приватизировать не собирается.

— Но в прессе сообщалось о том, что Россельхозбанк будет внесен в план приватизации на 2008 г.

— Это просто глупость какая-то. Не вносило правительство наш банк в этот план. Да, было обсуждение в Росимуществе, какую госсобственность можно было бы приватизировать в следующем году. Понятно, что наш банк продать сегодня можно легко и выгодно: появись наши акции на рынке, 3-4 номинала за них государство выручило бы. Но концепция развития Россельхозбанка, разработанная на основании указания президента, предусматривает продажу до 20% акций только после 2010 г. В любом случае контрольный пакет акций останется у государства в обозримом будущем. А вообще понятно, почему такие сообщения появляются. В 2000 г. Россельхозбанк был на 475-м месте, а теперь — на 7-м. Желающих поучаствовать в таком бизнесе, думаю, немало.

Никакой проблемы в 100%-ном государственном участии в капитале нет — это я вам говорю как человек, 33 года работающий в системе сельхозкредитования и прошедший через все ее реформы. Люди ведь живут на земле, и они должны представлять себе политику государства в отношении села. Воплощать эту политику лучше через понятную структуру.

И никаких преференций от государства нам не нужно. Россельхозбанк получил лицензию в июне 2000 г. и уже тогда закончил год с прибылью, хотя по бизнес-плану у нас окупаемость должна была наступить через три года. Мы тогда сразу заключили договор с АРКО о выкупе просроченных долгов у “СБС-Агро”. Взыскивали 100% долга, который АРКО считало безнадежным, и получали 30% от суммы за свои услуги. Увидев это, Минфин тоже заключил с нами агентский договор, и на сегодня мы взыскали все долги [Агропромбанка РФ] 1990-х гг. на сумму 4 млрд руб. Просто в банке работают профессионалы, которые знают, как выдавать кредиты и как их взыскивать. На 1 января 2007 г. невозвратные кредиты у нас составляли 0,6%. У Credit Agricole, для сравнения, — 5%. Хотя это не вполне корректное сравнение — банк все-таки находится сейчас в повышенном тонусе, выскочив из периода кризисов.

— Вы к коллекторским агентствам обращаетесь, чтобы иметь такую низкую просроченную задолженность?

— Да зачем нам они? Сами подаем [на должников] в суд, а там в дело вступают судебные приставы. Порой и скот приходится отбирать, и предприятия за долги продавать. У банка, по сути, с 2000 г. после затяжного периода кризисов история стартовала с чистого листа. И я установил правило: все споры — на входе. Раньше [наши банкиры] мягкие были. На слезы реагировали, на жалобы о бедной жизни, о плохом урожае. Сегодня ни на что не реагируют. А потом, мы же не только забираем деньги, мы же их и даем. В Краснодарском крае банк с начала 2000-х предоставил кредиты 10 000 хозяйств на 30 млрд руб. Фактически мы стали крупнейшим инвестором в регионе. При этом губернатору края Александру Николаевичу Ткачеву досталась уйма долгов в агропромышленном комплексе. И при Ткачеве край исправно по старым долгам платит.

— Неужели у вас нет никаких проблем с возвратом кредитов на селе? Получается, нищая спившаяся российская деревня — это миф?

— Пьянство, конечно, есть, хотя, возможно, не намного сильнее, чем в городе. На селе это явление просто заметнее, чем в многоквартирном доме. Да еще государство в 1990-е гг., надо признать, полностью утратило контроль над занятостью в сельской местности. Но сейчас туда приходят серьезные инвесторы и ситуация кардинально меняется. Мы только за прошлый год выдали кредиты на строительство животноводческих комплексов на 2 млн голов свиней и 345 000 голов крупного рогатого скота. Там такие современнейшие технологии! Недавно в Оренбургской области показывали мне новый свинокомплекс. У каждой свиньи чип. По этому чипу компьютерная программа определяет, когда каждую свинью кормить и сколько корма ей давать, и открывает дверь в нужный загон или кормушку, только когда подойдет определенный срок.

Так что сейчас, когда рабочие места на селе возникают или человек получил кредит для своего подсобного хозяйства, он еще подумает, пить ему или лучше что-то полезное купить. А главное — поручителями по нашим кредитам выступают, как правило, соседи. В деревне люди все друг про друга знают. Если вдруг человек купит на наш кредит автомобиль вместо коровы, на следующий же день соседи к нам прибегут и доложат. Это вам не покупатели из супермаркетов с экспресс-кредитами. Совершенно другой тип заемщика.

— Россельхозбанк является главным оператором национального проекта по развитию АПК. Когда этот проект начнет приносить конкретную пользу?

— Приведу пример. В прошлом году мы в рамках нацпроекта выдали кредиты на 17 млрд руб. для развития личных подсобных хозяйств. Это деньги, которые “упали” в самый нижний срез экономики. Сразу повышается платежеспособный спрос сельского населения, а попутно решается проблема занятости и другие социальные проблемы. Замечу, что за все время, что я занимаюсь сельскохозяйственным кредитованием, это первый случай, когда государство взялось помогать личным подворьям. Проект идет успешно: в 2006 г. рассчитывали выдать 20 000 кредитов, а получилось 122 000. В этом году ожидается еще 200 000 новых кредитов. Всего мы их выдадим, я думаю, порядка 400 000. Умножьте на 5 — это средняя численность крестьянской семьи — и получится, что 2 млн человек только благодаря этому компоненту нацпроекта улучшили свою жизнь. Это, я считаю, быстрая помощь нашей Родине. От строительства агропромышленных комплексов отдача не скоро наступит, а тут сразу ощутимый результат.

Мы вообще много выдаем кредитов на социальное обустройство села. На газификацию, например, ведь за подключение дома к газоснабжению надо платить 30 000 руб. — целый годовой доход для крестьянина. Была у нас ссуда на строительство сельского клуба. А один фермер даже взял кредит на постройку моста у себя в деревне и берет теперь небольшую плату за проезд по нему.

— И на каких условиях эти кредиты выдаются?

— Государство и местные власти [по кредитам в рамках нацпроекта] субсидируют процентную ставку. Реальная стоимость нашего пятилетнего кредита для заемщика составляет от силы 2% годовых. Конечно, это выгодно людям. По кредиту на обновление машинного парка под залог техники первоначальный взнос составляет всего 10%, и государство возмещает две трети учетной ставки. В прошлом году выдали таких кредитов на 16 млрд руб. — в шесть раз больше, чем в 2005 г., в этом году будет 30 млрд руб. Кроме того, мы выдаем 15-летние кредиты на покупку жилья. Есть восьмилетние кредиты на высшее образование для сельских детей при условии, что человек получает профессию сельскохозяйственного назначения либо учится на педагога или врача. Погашать кредит нужно с пятого или шестого года в зависимости от срока обучения в вузе. Причем, если выпускник вуза возвращается в село, погашать его кредит будет работодатель. В начале 2006 г. у нас было выдано 6000 таких кредитов, а в конце года — уже 11 500.

Частные банки такими вещами заниматься не будут. Я же работал с [владельцем СБС Александром] Смоленским — у него об этом голова не болела, хотя человек он умнейший. Буквально на днях звонил мне и говорит: “Зачем я тогда с вами связался? Сижу теперь за границей как изгой”. А я ведь его предупреждал, когда СБС пытался нас купить: не стоит, на селе очень специфичный бизнес.

— Россельхозбанк в последние годы растет быстрее многих банков в России. Это, наверное, следствие аграрного нацпроекта, больших поступлений из госбюджета?

— Нет. В 2005 г. нацпроекта еще не было, а активы банка уже выросли в четыре раза. Мы сами развивались: открывали новые офисы, наращивали кредитный портфель. Кроме того, аграрный нацпроект в отличие от других построен на кредитной основе. Никаких бюджетных денег напрямую мы не раздаем. Крестьянин, чтобы поучаствовать в этой программе, должен сначала доказать банку свою кредитоспособность, получить заем, заплатить по нему проценты и только потом обращаться за государственной субсидией на возмещение процентной ставки. В прошлом году государство внесло в уставный капитал Россельхозбанка 3,7 млрд руб., а мы в рамках нацпроекта выдали 128 000 кредитов на 71 млрд руб., при том что всего выдали 186 000 кредитов на 168 млрд руб. В 10 раз больше, чем годом ранее.

— Откуда взялись остальные средства?

— Привлекли на открытых рынках: разместили шесть облигационных займов за рубежом. На внутреннем рынке такие суммы собирать сложнее. Вот только недавно разместили в России 10-летние облигации на 10 млрд руб. с трехлетней офертой под 7,34% годовых. Одновременно в Швейцарии выпустили кредитные ноты на 375 млн швейцарских франков — их выгодно переводить в рубли благодаря более низкой процентной ставке. Буквально сейчас завершаем оформление синдицированного кредита на $500 млн и готовим в мае разместить на американском рынке заем на $1 млрд. Так что на рынке мы постоянно присутствуем.

— С начала 2000-х земли сельскохозяйственного назначения у крестьян по дешевке скупали спекулянты и рейдеры. Эта тенденция как-то повлияла на деятельность Россельхозбанка?

— Для скупщиков, конечно, интерес представляла земля не столько в глубинке, сколько вокруг городов. Все знают, что творилось в Московской области. Наш банк в отличие от ряда коммерческих рейдерские земли в залог не берет — только законно оформленные. У нас сегодня в залоге находится уже 108 000 га сельскохозяйственных земель. Вот наберем 1 млн га и выпустим облигации с земельным обеспечением.

— А как ваши сотрудники определяют, какая земля рейдерская, а какая — нет?

— На селе сразу видно, что за человек в банк приходит.

— Какие практические изменения произойдут в российской аграрной политике в ближайшие годы, по вашим наблюдениям?

— Мало кто обратил внимание на обсуждение аграрного нацпроекта у президента 7 марта из-за Женского дня и скандала с телетрансляцией футбольных матчей. А между тем Алексей Васильевич [Гордеев] там обратился к президенту страны с весьма актуальной идеей: пора заниматься продовольственной безопасностью и устанавливать протекционистские барьеры для импорта. Иначе не миновать новой беды: мы сейчас активно прокредитуем производство сельхозпродукции, а продать ее крестьяне не смогут. Банк и сам сейчас разворачивает программу кредитования сельскохозяйственных потребительских кооперативов. У нас есть программа по созданию кооперативных рынков в районных и областных центрах: сельхозпроизводители объединяются, выбирают сами директора — им же самостоятельно торговать, как правило, неинтересно. Кроме того, в каждом филиале банка создаются продовольственные биржи: крестьянин приходит, сообщает, что готов через месяц забить 10 голов свиней такого-то веса, и цену объявляет. Мы тут же это сообщение помещаем в информационную систему и закупщику открываем кредитную линию. В общем сейчас нам надо поднимать сбыт.

О КОМПАНИИ

Россельхозбанк основан в 2000 г. Единственный акционер — Росимущество. По данным “Интерфакс-ЦЭА”, Россельхозбанк на 1 января 2007 г. занимал 9-е место среди банков России по размеру активов (236,34 млрд руб.), 12-е — по собственному капиталу (19,2 млрд руб.),
21-е — по прибыли до налогов (2,69 млрд руб.).

БИОГРАФИЯ

Юрий Владимирович Трушин родился в 1954 г. в г. Фролово Волгоградской области. В 1975 г. окончил Саратовский экономический институт по специальности “финансы и кредит”, в 1986 г. — Московский финансовый институт по специальности “экономист-международник”. С 1975 г. работал экономистом в управлении Госбанка по Волгограду. С 1982 г. — управляющий Волжским отделением Госбанка СССР. В 1986-1988 гг. — сотрудник центрального аппарата Госбанка СССР. С 1989 г. — зампред правления, а с 1994 г. — предправления Агропромбанка СССР (затем — Россельхозбанка, затем — Агропромбанка РФ). С апреля 1997 г. — зампред совета директоров “СБС-Агро”, с ноября 1998 г. — предправления, а с января 1999 г. — председатель совета директоров “СБС-Агро”. В январе 2000 г. назначен предправления, в октябре 2001 г. — зампредом правления, а в июне 2004 г. — вновь предправления Российского сельскохозяйственного банка (Россельхозбанка).

Ольга Проскурнина. Ведомости