Два чрезвычайно важных правительственных решения, принятые на днях, обратили на себя внимание не только специалистов, но и всех аграриев.
Во-первых, глава кабинета министров Владимир Путин пообещал сохранить еще на два года временные импортные пошлины на зарубежную сельхозтехнику, аналоги которой производятся в России.
Ну, а во-вторых, Правительство обязало руководителей государственных банков вместо летних отпусков за три месяца наладить значительное (почти на 500 миллиардов рублей) увеличение размеров выдаваемой в реальный сектор экономики кредитной массы.
Обе темы чрезвычайно важны. Причем, как для сельхозмашиностроителей, так и для крестьян, которых нужды развития подталкивают в сторону модернизации производства, чего невозможно добиться без приобретения современной техники и сельхозмашин.
Начать комментарий надо с более пристального взгляда на сегодняшнее состояние кредитования всех звеньев агропромышленной цепочки.
Крестьянину взять денег в банке очень тяжело.
Понятно, - финансовый кризис, повышенная ответственность за доверенные вкладчиками деньги. Но к чему эта «осторожность» приводит на практике?
Мы попытались с помощью нескольких аналитиков представить реальную картину изменений на рынке кредитования закупок сельскохозяйственной техники.
Раньше (практически до октября прошлого года) можно было получить такой кредит сроком на 5 – 7 лет под относительно невысокую ставку, поскольку субсидии на кредиты хоть и с большим опозданием, но все же выплачивались. При этом в качестве залога охотно принималась покупаемая техника с коэффициентом в 0,9 от ее амортизационной стоимости. При этом какое-либо дополнительное обеспечение банки требовали редко. Оставшиеся десять процентов стоимости трактора или комбайна покупатель, естественно, должен был покрывать своими средствами. Сроки рассмотрения заявок, как правило, были не более двух недель.
Сегодня же учетная ставка, как ни странно, выросла, равно как и сроки рассмотрения заявки, которые увеличились до двух месяцев и больше.
При этом в качестве залога рассматривается всего 0,6 – 0,65 стоимости техники. Предлог, вроде бы благовидный: вторичный рынок сельхозоборудования упал, так что в случае неуплаты кредитором своих обязательных платежей и изъятия за дорого технику сегодня не продашь. При этом почти повсеместно банкиры на местах требуют дополнительный залог.
Сроки предоставления кредитов также не на руку крестьянам. Кредиты (в разных регионах – по-разному) предоставляются банками на срок от года до пяти лет.
Винить в этом самих банкиров было бы полной нелепицей.
С агропромышленным сектором чаще всего работают банки с государственным участием. То есть их сотрудники обязаны, в первую голову, выполнять те инструкции и приказания, которые исходят от государственных структур, - от Минфина и прочих экономических структур.
Понятно в таких условиях, что глава хозяйства или фермер, походив по инстанциям, плюет на все эти мытарства и принимает решение обходиться на поле старым трактором, сеялкой или комбайном. Тем более, что уборочная уже началась.
При этом у банков – полное алиби перед государством. Они имеют все основания заявить: нет, мол, желающих получать кредиты. И де не можем же мы за потенциальными заемщиками по всему краю бегать…
Так что решение об увеличении кредитной массы для реального сектора, озвученное нашим руководителем, не может не радовать. Вот только как оно будет реализовано…
Теперь к вопросу об импортных пошлинах.
Долгие годы наши доморощенные макроэкономисты заявляли, что если наша промышленность не будет испытывать конкуренцию со стороны зарубежных компаний, никакого прогресса не дождешься.
Исходя из этой посылки, российские границы были практически полностью открыты для импортной сельскохозяйственной техники. И благо бы акцент был бы сделан на ввозе той техники, машин и оборудования, которое в нашей стране не производится. Открытостью совершенно естественно воспользовались те иностранные бизнесмены, которые увидели в такой внешнеторговой, с позволения сказать «политике» отличную возможность для вброса на российский рынок «бывших в употреблении» тракторов, комбайнов, сеялок и опрыскивателей. Тем самым часто затоваренные внутренние рынки западных стран расчищались для технологической модернизации и массового внедрения в собственный аграрный сектор самых передовых образцов сельхозтехники. При этом, надо отдать должное, даже это устаревшее для Запада оборудование было удобнее, экономичнее и современнее, чем советские образцы.
При таком положении вещей, во-первых, консервировалось технологическое отставание наших хозяйств и фермеров от их западных коллег. Во-вторых, ставилась гнусная подножка тем заводам и предприятиям отечественного сельхозмашиностроения, которые, засучив рукава, взялись было за обновление отрасли в России. Но, считали наши руководители финансов и экономики, это нормальная плата за модернизацию…
Однако на деле ни о какой равной конкуренции речи, естественно, и быть не могло.
Экономическое соревнование «на равных» предполагает, что условия для приобретения клиентом машины одного и того же класса одинаковы для любой компании вне зависимости от страновой принадлежности. Таковы правила, которые якобы предусматривает Всемирная торговая организация.
Но, как показали первые же попытки российских заводов работать с западными рынками, никто в мире и не думал предусматривать какое-то место на рынках для нашей продукции. Оно, в общем, и понятно: рынки в мире поделены уже давно. А покупатели дорогой сельскохозяйственной техники – народ очень и очень консервативный.
Вот и придумывает, например, Европа такие методы нетарифного регулирования собственных внутренних рынков, по сравнению с которыми даже самые жесткие российские импортные пошлины выглядят просто детскими игрушками. В ход идут и экологические резоны, и системы субвенций на покупку техники собственного производства, и специальные программы модернизации, доступные только тем фермерам, которые за импортными машинами не стремятся.
То есть российским заводам даже производящим технику на международном уровне экспорт практически заказан.
Экспорт же оборудования (не надо думать, что это происходит только с Россией) очень часто поддерживается бюджетами. Конечно, возможно не напрямую. Например, путем предоставления экспортерам льгот по обложению налогами, недорогими да еще и субсидированными «длинными» кредитами (сравните, например, 3 – 4% годовых в США и Европе и 18 – 25% российских).
Да что там Евросоюз!
Наш ближайший сосед, партнер и брат по формированию Союзного государства на гостендере за гомельские зерноуборочные комбайны просит по 5,957 млн российских рублей. А тот же комбайн КЗС – 1218 с молотилкой и семиметровой жаткой в прайс-листе гомельского завода для поставок в Россию значится уже по 4,650 миллиона.
Примеров таких можно приводить еще немало.
И все они подтверждают одну мысль: наш рынок оборудования для аграрной отрасли долгое время оставался совершенно беззащитным перед экспансией извне. А коль так, то где же место развиваться нашим предприятиям, многие из которых остаются градообразующими для малых и средних российских городов!
Российские сельскохозяйственные машиностроители и в одиночку, и сообща в составе профессиональной ассоциации «Союзагромаш» не раз пытались довести все эти резоны до инстанций, регулирующих внешнюю торговлю России, (примечательно, что Минсельхоз в их числе как не состоял, так и не видно, чтобы он когда-либо в оный список был вставлен).
Но до прошлогодней зимы все эти призывы никто в Правительстве не слышал. И только после прямого обращения к премьер-министру импортные пошлины все же были введены.
На временной основе. (То есть, если забыть их продлить, как это уже бывало, то они как бы автоматически отменяются).
Однако Владимир Путин решением о пролонгации действия импортных пошлин в очередной раз доказал, что провалами памяти он не страдает. Так что отечественные строители машин и оборудования для села получили некую возможность для перспективного развития.
Однако вопрос повисает такой же, как и в первом пассаже комментария.
Не поздно ли?
И насколько это решение способно оживить сотни лежащих на боку российских предприятий.
Ну, а во-вторых, Правительство обязало руководителей государственных банков вместо летних отпусков за три месяца наладить значительное (почти на 500 миллиардов рублей) увеличение размеров выдаваемой в реальный сектор экономики кредитной массы.
Обе темы чрезвычайно важны. Причем, как для сельхозмашиностроителей, так и для крестьян, которых нужды развития подталкивают в сторону модернизации производства, чего невозможно добиться без приобретения современной техники и сельхозмашин.
Начать комментарий надо с более пристального взгляда на сегодняшнее состояние кредитования всех звеньев агропромышленной цепочки.
Крестьянину взять денег в банке очень тяжело.
Понятно, - финансовый кризис, повышенная ответственность за доверенные вкладчиками деньги. Но к чему эта «осторожность» приводит на практике?
Мы попытались с помощью нескольких аналитиков представить реальную картину изменений на рынке кредитования закупок сельскохозяйственной техники.
Раньше (практически до октября прошлого года) можно было получить такой кредит сроком на 5 – 7 лет под относительно невысокую ставку, поскольку субсидии на кредиты хоть и с большим опозданием, но все же выплачивались. При этом в качестве залога охотно принималась покупаемая техника с коэффициентом в 0,9 от ее амортизационной стоимости. При этом какое-либо дополнительное обеспечение банки требовали редко. Оставшиеся десять процентов стоимости трактора или комбайна покупатель, естественно, должен был покрывать своими средствами. Сроки рассмотрения заявок, как правило, были не более двух недель.
Сегодня же учетная ставка, как ни странно, выросла, равно как и сроки рассмотрения заявки, которые увеличились до двух месяцев и больше.
При этом в качестве залога рассматривается всего 0,6 – 0,65 стоимости техники. Предлог, вроде бы благовидный: вторичный рынок сельхозоборудования упал, так что в случае неуплаты кредитором своих обязательных платежей и изъятия за дорого технику сегодня не продашь. При этом почти повсеместно банкиры на местах требуют дополнительный залог.
Сроки предоставления кредитов также не на руку крестьянам. Кредиты (в разных регионах – по-разному) предоставляются банками на срок от года до пяти лет.
Винить в этом самих банкиров было бы полной нелепицей.
С агропромышленным сектором чаще всего работают банки с государственным участием. То есть их сотрудники обязаны, в первую голову, выполнять те инструкции и приказания, которые исходят от государственных структур, - от Минфина и прочих экономических структур.
Понятно в таких условиях, что глава хозяйства или фермер, походив по инстанциям, плюет на все эти мытарства и принимает решение обходиться на поле старым трактором, сеялкой или комбайном. Тем более, что уборочная уже началась.
При этом у банков – полное алиби перед государством. Они имеют все основания заявить: нет, мол, желающих получать кредиты. И де не можем же мы за потенциальными заемщиками по всему краю бегать…
Так что решение об увеличении кредитной массы для реального сектора, озвученное нашим руководителем, не может не радовать. Вот только как оно будет реализовано…
Теперь к вопросу об импортных пошлинах.
Долгие годы наши доморощенные макроэкономисты заявляли, что если наша промышленность не будет испытывать конкуренцию со стороны зарубежных компаний, никакого прогресса не дождешься.
Исходя из этой посылки, российские границы были практически полностью открыты для импортной сельскохозяйственной техники. И благо бы акцент был бы сделан на ввозе той техники, машин и оборудования, которое в нашей стране не производится. Открытостью совершенно естественно воспользовались те иностранные бизнесмены, которые увидели в такой внешнеторговой, с позволения сказать «политике» отличную возможность для вброса на российский рынок «бывших в употреблении» тракторов, комбайнов, сеялок и опрыскивателей. Тем самым часто затоваренные внутренние рынки западных стран расчищались для технологической модернизации и массового внедрения в собственный аграрный сектор самых передовых образцов сельхозтехники. При этом, надо отдать должное, даже это устаревшее для Запада оборудование было удобнее, экономичнее и современнее, чем советские образцы.
При таком положении вещей, во-первых, консервировалось технологическое отставание наших хозяйств и фермеров от их западных коллег. Во-вторых, ставилась гнусная подножка тем заводам и предприятиям отечественного сельхозмашиностроения, которые, засучив рукава, взялись было за обновление отрасли в России. Но, считали наши руководители финансов и экономики, это нормальная плата за модернизацию…
Однако на деле ни о какой равной конкуренции речи, естественно, и быть не могло.
Экономическое соревнование «на равных» предполагает, что условия для приобретения клиентом машины одного и того же класса одинаковы для любой компании вне зависимости от страновой принадлежности. Таковы правила, которые якобы предусматривает Всемирная торговая организация.
Но, как показали первые же попытки российских заводов работать с западными рынками, никто в мире и не думал предусматривать какое-то место на рынках для нашей продукции. Оно, в общем, и понятно: рынки в мире поделены уже давно. А покупатели дорогой сельскохозяйственной техники – народ очень и очень консервативный.
Вот и придумывает, например, Европа такие методы нетарифного регулирования собственных внутренних рынков, по сравнению с которыми даже самые жесткие российские импортные пошлины выглядят просто детскими игрушками. В ход идут и экологические резоны, и системы субвенций на покупку техники собственного производства, и специальные программы модернизации, доступные только тем фермерам, которые за импортными машинами не стремятся.
То есть российским заводам даже производящим технику на международном уровне экспорт практически заказан.
Экспорт же оборудования (не надо думать, что это происходит только с Россией) очень часто поддерживается бюджетами. Конечно, возможно не напрямую. Например, путем предоставления экспортерам льгот по обложению налогами, недорогими да еще и субсидированными «длинными» кредитами (сравните, например, 3 – 4% годовых в США и Европе и 18 – 25% российских).
Да что там Евросоюз!
Наш ближайший сосед, партнер и брат по формированию Союзного государства на гостендере за гомельские зерноуборочные комбайны просит по 5,957 млн российских рублей. А тот же комбайн КЗС – 1218 с молотилкой и семиметровой жаткой в прайс-листе гомельского завода для поставок в Россию значится уже по 4,650 миллиона.
Примеров таких можно приводить еще немало.
И все они подтверждают одну мысль: наш рынок оборудования для аграрной отрасли долгое время оставался совершенно беззащитным перед экспансией извне. А коль так, то где же место развиваться нашим предприятиям, многие из которых остаются градообразующими для малых и средних российских городов!
Российские сельскохозяйственные машиностроители и в одиночку, и сообща в составе профессиональной ассоциации «Союзагромаш» не раз пытались довести все эти резоны до инстанций, регулирующих внешнюю торговлю России, (примечательно, что Минсельхоз в их числе как не состоял, так и не видно, чтобы он когда-либо в оный список был вставлен).
Но до прошлогодней зимы все эти призывы никто в Правительстве не слышал. И только после прямого обращения к премьер-министру импортные пошлины все же были введены.
На временной основе. (То есть, если забыть их продлить, как это уже бывало, то они как бы автоматически отменяются).
Однако Владимир Путин решением о пролонгации действия импортных пошлин в очередной раз доказал, что провалами памяти он не страдает. Так что отечественные строители машин и оборудования для села получили некую возможность для перспективного развития.
Однако вопрос повисает такой же, как и в первом пассаже комментария.
Не поздно ли?
И насколько это решение способно оживить сотни лежащих на боку российских предприятий.
Источник: Константин Мезенцев «Крестьянские ведомости»