В разгар ужасающей засухи прошлого года, когда разные ведомства, аналитики и лоббирующие группы по-своему предсказывали, каким будет урожай зерновых, разброс в прогнозах был поразительным.

Одни утверждали, что, несмотря на природный катаклизм, нашей стране не грозит продовольственный кризис, и зерновых ресурсов вполне достаточно, чтобы без особых обострений для потребителя пережить истекающий сейчас сельскохозяйственный сезон. Другие же с не меньшей энергией и убедительностью доказывали, что при урожае в шестьдесят с небольшим миллионов тонн стране неизбежно придется вспомнить об уже забытом старом, и снова выходить на мировые рынки в качестве импортера 6 – 7 миллионов тонн зерна.

Справедливости ради надо сказать, что аргументация обеих сторон была крепкая. А вот достоверной информации, которая бы не вызывала сомнений, у Правительства не было. 15 августа до начала нового года был установлен запрет на экспорт зерна из России. Осенью на зерновом рынке действительно начался заметный рост цен. Тенденцию сочли весьма опасной, в первую очередь для отечественного животноводства, и зерновое эмбарго было продлено до 1 июля 2011 года.

Однако выяснилось, что регулирование рынка зерна – вещь очень тонкая и точная. И здесь главное не только принимать какие-либо линейные меры, но и быть абсолютно уверенным в незыблемости тех данных, на основании которых, собственно, и принимается важное политико-экономическое решение.

Причем, выяснилось это весьма неприятным способом.

Оказывается, современный российский крестьянин, как и его предшественник в начале прошлого века, не очень-то доверяет властям вообще. Особенно в том, что касается его экономических интересов в таком виде, как он их понимает. А поскольку дело с обучением рыночной культуре и функционированию аграрного хозяйства в условиях рынка у нас вообще обстоит никак, то многим передовым и не очень фермерам и руководителям хозяйств кажется, будто им выгоднее утаивать часть своих производственных достижений. А государственная система сбора информации еще очень далека от совершенства.

Словом, установилась советская поведенческая модель с точностью до наоборот…

По прикидкам разных экспертов, в том числе и специалистов Российского зернового союза, недооценка собранного в прошлом году урожая равна 6 – 7 млн тонн. И, что интересно, эта цифра в итоге применения эмбарго и составляет излишки зерна, которые по разным причинам сегодня скопились на элеваторах в южных регионах.

Среди причин, по которым произошло затоваривание южных закромов, например, удаленность от центров массового потребления зерна, поскольку доставка железной дорогой делает зерновые закупки на Ставрополье, скажем, для Вологодчины становится абсолютно не выгодным делом. Санветеринарные требования подвергать вывозимое с Юга зерно из-за риска АЧС предварительной тепловой обработке, во-первых, удорожает стоимость фуража для потребителя, а, во-вторых, далеко не всегда технически возможно в условиях сегодняшних хозяйств и хранилищ.

Свою лепту в прекращение закупок на Кубани, Ставрополье и в Ростовской области и значительному падению цен на внутреннем зерновом рынке внесло и выборочное предоставление регионам фуражного зерна из интервенционного фонда по ценам прошлогодних закупок. При этом, - как всегда в нашей стране, - странная вещь: почти половина регионов от этого зерна в конечном итоге отказалась. Выяснилось, что железнодорожные тарифы, оплата погрузки-разгрузки на элеваторах удорожают «госзерно» до уровня выше текущего рыночного.

Теперь немного о ценах.

Сегодня на отечественном рынке зерно стоит 5200 – 5400 рублей за тонну. Цены на мировых рынках, которые и без того поднимались, после отказа российских зернотрейдеров вывозить зерно из нашей страны выросли еще заметнее. Сегодня они составляют $300 – 330 за тонну. Правительство полагает, что этот запрет позитивно сказывается на всем продовольственном рынке страны, помогая сдерживать потребительские цены, и объясняет, что именно такую задачу перед ними поставило российской руководство. Но каково сельским предпринимателям видеть, какую выгоду они упускают вследствие удержания эмбарго! А ведь в преддверии вступления нашей страны в ВТО им позарез необходимы средства на модернизацию и техническое перевооружение, которых они не по своей милости лишились. А суммы получаются приличные. Умножьте-ка семь миллионов тонн (такие российские зерновые излишки предсказывает американский Минсельхоз) на $160 (разница внутренних и мировых цен). Это – прямые деньги, которых лишились лучшие хозяйства страны, - ведь до 80% всего урожая дают именно самые передовые аграрные предприятия.

Нам скажут, что основной урон от эмбарго получили зернотрейдеры.

С одной стороны, - конечно, вплоть до того, что кто-то из крупных торговцев фактически прогорел. Но, по всей видимости, таких случаев будет все же не очень много. Скорее всего, большинство из них компенсировали свои договорные обязательства за счет не российских поставок. Ну, а падением внутренних цен для закупок по дешевке зерна у крестьян им просто грех было не воспользоваться. Так что после открытия экспорта они-то (в силу разницы цен закупки и продажи) свое наверстают, чего, точно, не скажешь о непосредственных производителей зерна.

Конечно, «эффект эмбарго» еще долго и многажды будет обсуждаться всеми сторонами. Кто-то будет искать плюсы, кто-то – подсчитывать убытки. Но ведь все же главное в политике (а продовольствие, как сегодня особенно четко видно – это очень большая политика) уметь извлекать уроки и делать выводы.

Поскольку наш сайт www.AgroNews.ru с самого начала внимательно отслеживал воздействие зернового эмбарго на состояние российского аграрного сектора, публикуя разные точки зрения на предмет обсуждения, мы заметили, что самая большая беда современной отечественной сельскохозяйственной экономики осталась со времен исторического материализма. Имеется в виду недостоверная информация о состоянии отрасли и слабого построения надежной системы ее сбора. Отчетность регионов и в самих регионах, к сожалению, слишком часто строится по принципу «Чего изволите» или «Годить надо». Фактической законной ответственности за достоверность экономических данных кого-то подвергнуть вряд ли возможно.

Много раз приходилось писать, что достоверная информация сегодня правит миром. Правда, стоит она недешево, но это того стоит. Услышит ли сегодня кто-либо эту избитую истину?

Второе, о чем сказать необходимо.

Если рассмотреть системы правового регулирования сельскохозяйственной отрасли развитых аграрных держав, можно заметить, что в них даже теоретически невозможно принятие какого-либо серьезного политико-экономического решения без официального прямого участия в его выработки самих фермеров или их законных представителей.

Во Франции, например, подготовку проектов актов аграрного права ведут Минсельхоз (ответственное и за их исполнение), Министерство экономики и финансов (ипотека земли), сельскохозяйственные банки, общество по землеустройству, обустройству и сервисному обслуживанию сельских территорий (купля и продажа земли), административные комиссии по объединению и укрупнению земельных участков, сельскохозяйственные палаты. Сельскохозяйственные палаты являются государственными учреждениями, формирующимися на выборной основе из числа фермеров, членов их семей, наемных работников, представителей администрации департаментов. Они выполняют функции посредников между хозяйствами и государственными органами, являются консультативными организациями.

Аграрная политика в ФРГ определяется и проводится парламентами и правительствами федерации и земель. В ней активно участвуют представители аграрного сектора, общественных организаций, администраторы всех уровней - диалог осуществляется постоянно с максимальной информационной открытостью.

При этом немецкий фермер имеет возможность через Немецкий крестьянский союз выступить экспертом с правом голоса по важным государственно-правовым решениям.

Аграрное право США вышло за рамки гражданского права и представляет собой в основном федеральное публичное законодательство, сосредоточенное в нескольких разделах Свода законов США, где регулируются использование государственных земель, лесов, вод, развитие сельскохозяйственной инфраструктуры. Периодически законодательством определяются объемы производства и сбыта основных сельскохозяйственных культур. Участие фермерских организаций в их выработке предусмотрено законом.

Таким образом, меры субсидирования и кредитования регулируют производство и сбыт сельскохозяйственной продукции. Значительное место в регулировании этой сферы занимает судебный прецедент, - решение по конкретному делу, являющееся обязательным для других судов по аналогичным делам.

Понятно, что приведенные примеры говорят об опыте более двух веков развития рыночных отношений в области сельского хозяйства. Да и возможны они лишь при наличии действенного гражданского общества в стране. Понятно, что России, рыночной истории которой и двадцати лет не досчитаешь, до этих примеров еще очень далеко.

Но ведь, с другой стороны, обо всех этих вещах за эти годы говорилось очень много. К сожалению, как показывают уроки эмбарго, только говорилось…

Источник: Константин Мезенцев «Крестьянские ведомости»